Глядя на Город, я вспоминаю о карте, которую должен передать своей тени. Провалявшись в постели, я опаздываю почти на неделю против обещанного срока. тень наверняка беспокоится обо мне. А может, решила, что я ее бросил, и уже ни на что не надеется? От такой мысли становится не по себе.
Дома я достаю из кладовки пару старых ботинок, раздобытых для меня Полковником, вынимаю из одного стельку, кладу на дно карту, сложенную в несколько раз, и вставляю стельку на место. Не сомневаюсь, в поисках карты тень будет готова разорвать эти ботинки на куски. Я прошу Полковника передать их моей тени лично в руки.
- У нее на ногах совсем легкие кеды, - говорю я. - Когда выпадет снег, все ноги себе отморозит. Стражу я такое доверить не могу. Вы ведь можете встретиться с моей тенью?
- Почему бы и нет? - соглашается старик и берет у меня ботинки.
К вечеру он возвращается и говорит, что ботинки передал.
Поразительно. Кажется, свечение исходит уже отовсюду. Будто по дну беззвучного озера рассыпали мириады брильянтов, и в каждом отражается крошечная луна. Я беру с полки первый попавшийся череп, тихонько касаюсь его лба. И мгновенно чувствую: ее история - здесь. Ее память таится под кончиками моих пальцев. Здесь призрачный свет и живое тепло. Те самые свет и тепло, которые у человека никто никогда не отнимет.
- Твоя память - здесь, - говорю я.
Она чуть заметно кивает. И поднимает на меня заплаканные глаза.
- Я могу тебя прочесть. И собрать из разных снов по кусочкам. Твоя память - не ошметки забытых воспоминаний.
Она здесь, вся целиком. И у тебя ее больше никто не отберет...
Я снова целую ее веки.
- Сейчас я останусь здесь один, - продолжаю я. - И буду читать тебя до утра. А потом немного посплю.
Она снова кивает и, бросив взгляд на ряды мерцающих черепов, выходит из хранилища. Когда дверь закрывается, я прислоняюсь к стен
... Читать дальше »
Она протянула мне раскрытый блокнот и ткнула пальцем в страницу. Никакого шифра на странице не было. Я увидел там лишь огромный крест, дату и время. После обычных столбиков цифр - плотных и мелких, хоть разглядывай в микроскоп, - этот крест смотрелся таким огромным и корявым, что делалось не по себе.
- Ну, и как это понимать? - спросила она. - "Срок истекает"?
- Может, и так. Но я думаю, это и есть пункт четыре. Он случится, если не остановить программу, как в пункте три. В противном случае, программа автоматически запустится, и "крест" наступит неизбежно.
- Значит, нам во что бы то ни стало нужно отыскать деда до полудня?
- Если мои догадки верны - да.
- А они верны?
- Скорее всего, - тихо ответил я.
- Тогда сколько у нас времени? - поинтересовалась она. - До Армагеддона, Большого Взрыва или чего там еще...
- Тридцать шесть часов, - сказал я, даже не взглянув на дисплей. Земля пробежит вокруг Солнца полтора кру
... Читать дальше »
Не дай бог нас заметят служащие метро, подумал я. Скандала не оберешься. О том, чтобы рассказать им всю правду, и речи быть не может. К счастью, перед самой платформой мы увидели железную лесенку. Доберись мы до лесенки - и останется лишь перебраться через небольшую оградку. Только бы нас не заметили!
Спрятавшись за опору, мы проследили, как со стороны Гиндзы прибыл очередной поезд, открыл двери, выплюнул одних пассажиров и заглотил других. Дежурный по станции проверил, что все пассажиры сели, дал сигнал отправления - и поезд унесся прочь. Дежурный исчез. На противоположном платформе людей в фуражках тоже не видно.
- Вперед! - скомандовала толстушка. - Только не беги. Иди как ни в чем не бывало. Побежишь - только людей напугаешь.
- Понял, - ответил я.
Вынырнув из-за опоры, мы поднялись по лесенке и перелезли через ограждение на платформу с таким безразличным видом, будто занимаемся этим каждый день.
А уж если драться со многими противникам сразу, очень трудно срочно вынуть три рога из одного врага, чтобы тут же вонзить в другого...
- Слишком большое сопротивление, и слишком долго вынимать, - кивнул я.
- Именно так! - подтвердила она, тыча три пальца мне в грудь. - Это и есть основной недостаток многорогости. Низкая выживаемость. В этом смысле два рога или даже один куда эффективнее. У однорогости, впрочем, другое слабое место... Хотя сперва, наверное, лучше рассказать о целесообразности именно двух рогов. Самое ценное в двух рогах - то, что они разделяют нагрузку на две стороны. Поведение многих животных определяется как раз тем, что они поддерживают баланс между своими правой и левой половинами, равномерно распределяя силы по всему телу. Потому и ноздри в носу две, и во рту левая и правая части функционируют автономно. Пупок, конечно, всего один - но это, в каком-то смысле, уже рудимент.
С одного края платформы по отвесной стене сбегала алюминиевая лесенка. Я перебросил шнурок фонарика через плечо и начал осторожно спускаться по скользким ступенькам. Чем ниже, тем громче и отчетливее шумела подо мною вода. Ну и дела, думал я. Где это слыхано, чтобы из офиса в современном небоскребе люди через гардероб проваливались под землю и ползали по отвесным стенам над пропастью с бурлящей рекой? И не где-нибудь, а в самом сердце Токио. Чем сильнее я напрягал мозги, тем меньше понимал, что происходит. Сперва идиотский лифт без особых примет. Потом толстушка без голоса. А теперь еще и лестница в бездну. Может, вернуться, отказаться от такой работы да пойти спокойно домой? Слишком уж все рискованно - и чересчур непривычно... Но я продолжал спускаться. Во-первых, у меня тоже есть профессиональная гордость. А во-вторых, эта толстушка в розовом, похоже, задела меня за живое. Почему-то именно перед ней отказываться от работы хотелось меньше всего.
- Нет, конечно. Но поскольку кора была снята аккуратно, копия от оригинала почти не отличается. Модель представляет собой трехмерную голограмму. В то время техническая база у нас была еще слабоватой. Однако современные компьютеры могут создавать достаточно сложные модели, чтобы имитировать все функции Фабрики Грез. Иными словами, мы подходим к проблеме фиксации отображения... Но это долгий разговор, не будем об этом. Способ копирования был принят такой: считывая электрические импульсы твоего мозга, мы загружаем их образцы в компьютер. Поскольку организация импульсов в цепочки, а цепочек в сгустки происходит по-разному, образцы всякий раз отличаются. Их отличия бывают как статистически значимыми, так и случайными. Это определяет компьютер. Ничего не значащие образцы он удаляет, а осмысленные фиксирует в качестве базовых. Так повторяется несколько миллионов раз - кадр за кадром, как на
... Читать дальше »
По дороге в парк я остановил машину у винной лавки и спросил, какого пива ей хочется.
- Все равно, - ответила она. - Лишь бы пенилось и на вкус было как пиво.
Определенно, наши представления тут совпали. Самое начало октября. Небо над головой - такое чистое, словно его только что спустили с конвейера. В такую погоду совершенно неважно, что пить. Лишь бы пенилось и на вкус было как пиво.
В итоге я купил шесть банок импортного. То ли потому, что денег еще оставалось до чертиков, то ли оттого, что золотые жестянки "Миллер Хай Лайф" очень гармонично поблескивали в лучах осеннего солнца. Дюк Эллингтон тоже отлично вписывался в ясное октябрьское утро. Хотя, конечно, Эллингтон со своим пианино вписался бы даже в новогоднюю ночь полярников на Южном полюсе.
Я повел машину дальше, насвистывая "Не делай ничего, пока я не дам тебе знать" вслед за уникальнейшим тромбоном Лоренса Брауна. А чуть погодя моего свиста хватило еще и на "Утонченную леди" Джонни Ходже
... Читать дальше »
- Значит, раз она потеряла себя, а я нет, - я не смогу ничего получить в ответ? Вы об этом?
- Именно, - отвечает он. - просто наживешь себе очередную потерю. Да, она потеряла себя. Как и я потерял. Как и все вокруг.
- Однако вы так заботитесь обо мне. От ошибок оберегаете, с больным сидите ночи напролет... Разве это не проявление вашего "я"?
- Э, нет! - качает он головой. - Моя бережливость и мое "я" - вещи разные. У бережливости свой механизм. Никак не связанный с тем, что у меня внутри. Это, скорее, привычка. Со мной настоящим ничего общего не имеет. Я сам куда сильнее и глубже своей бережливости к окружающим. И гораздо противоречивее.
Я закрываю глаза и пытаюсь собрать разбегающиеся мысли.
- Вот что я думаю, - говорю я наконец. - Человек забывает себя, когда умирает его тень. Так или нет?
- Именно так.
- Значит, если ее тень действительно умерла, она уже никогда не вспомнит себя?
Почти бессознательно я поднял руку, чтобы стряхнуть тварей, присосавшихся к затылку и шее, но толстушка удержала меня за локоть.
- Потом! Не успеем забраться на Башню - утонем! - крикнула она и потащила меня вперед. - От пяти-шести гадин не умрешь, а начнешь отрывать - всю кожу посдираешь. Ты что, не знал?
- Откуда? - пожал я плечами, ощутив себя якорем морского буйка.
Шагов через тридцать она остановила меня и, подняв фонарик повыше, осветила нависшую над нами Башню. Та оказалась широкой, круглой, и то ли сужалась кверху на манер маяка, то ли и впрямь была ужас какой огромной. Такой, что ее габариты не считывались с первого взгляда. Но разглядывать времени не было. Скользнув по Башне лучом фонарика, толстушка подбежала к лестнице у основания и полезла наверх. Я рванул за ней.
В скудном свете, при взгляде издалека Башня и правда казалась шедевром каких-то очень толковых строителей. Но, прикоснувшись к ней, я ощутил под ладонью шершавую скалу - рез
... Читать дальше »
